Юрий Башмет, альтист, дирижер:

Альтист, дирижер, педагог и общественный деятель – о родстве музыкантов и бизнесменов, дирижерской диктатуре и о том, почему заниматься музыкой нужно как можно меньше 

В детстве вас заставляли заниматься? 

Как-то знаменитый учитель по скрипке Столярский сказал: «Мне не нужны талантливые дети, мне нужны талантливые мамы!» Талант моей мамы был в том, что она меня ничего не заставляла делать из-под палки. Как-то лет в восемь я стоял и пилил на скрипке у открытого окна. За окном во дворе дети играли в фут- бол, катались на велосипеде, а я был, как в тюрьме. На скрипке нужно было играть целый час. И тогда она меня выпроводила: «Бери велосипед и иди, катайся. Проголодаешься – вернешься, поешь и еще поиграешь». Так, наверное, родилась наша взаимная ответственность.

В чем вы видите секрет успеха? 

Меня до сих пор на конференциях педагоги спрашивают, сколько ребенку в день надо заниматься. Я отвечаю: «Как можно меньше!» Не важно, сколько часов ты проведешь за инструментом. В конце концов, ты сам поймешь, сколько их не хватило. Важно поставить перед собой маленькую цель и добиться ее. Если это получится через пять минут, можно смело в этот день больше не заниматься. Так и в жизни. К большой цели нужно идти маленькими шагами.

Когда вы заработали свои первые большие деньги? 

Еще в школе, когда был увлечен гитарой и играл на танцполе. Правда, я эти деньги не мог показать дома. Мама поддерживала все мои увлечения, но была против того, чтобы я работал. Это раскрылось, когда однажды она искала рубль, чтобы дать мне на буфет, и когда рубля не оказалось, я признался, что у меня больше трехсот рублей в кармане. В то время это были сумасшедшие деньги. Впоследствии они были потрачены на частных педагогов, чтобы я поступил в московскую консерваторию.

Дирижер оркестра – это руководитель. Какой вы руководитель: демократичный или все-таки диктатор? 

Все-таки диктатор. Я думаю, дирижер, который не может подчинить себе волю людей, играющих в оркестре, – не очень хороший дирижер. Это в жизни можно быть демократичным, распивать чай с коллегами-музыкантами, а в оркестре обязательно нужно собрать всех в один кулак. И это дает свои результаты. Был случай в Швеции, когда вдруг мне стало плохо на концерте. Я на сцене почувствовал головокружение. Первое произведение доиграл, а на следующее не вышел. Оркестр играл «Серенаду» Чайковского без меня. Это произведение много раз исполнялось нами. Пока я ждал скорую помощь, прослушал почти две части. Когда коллектив собран, в таких ситуациях срабатывает инстинкт самосохранения, и роль лидера на себя берет первая скрипка. Но с точки зрения интерпретации и свободы в импровизации, без руководителя, без дирижера оркестр, даже самый сплоченный, вряд ли что-то сумеет изменить. Поэтому жесткость и целеустремленность руководителя, в данном случае дирижера, играют ведущую роль.

С какими людьми вы не будете иметь дело? 

С предателями. Я считаю, предательство и невыполнение своих обязательств – это такое же сильное нарушение человеческих понятий, как и любое другое преступление.

Есть ли что-нибудь, что роднит музыканта и бизнесмена? 

Амбиции. Очень люблю это слово. Когда в Англии про человека говорят «амбициозный», это означает, что у него есть цель, к которой он стремится. В России это же слово часто произносят с негативом: мол, возгордился, задрал нос или хочет больше, чем может. У меня, например, есть амбиция сделать из своего оркестра лучший. Если я не буду этого хотеть, то и движения вперед не будет.

Интервью: Марина Смышляева

Материал опубликован в журнале «Человек Дела» #4 (18), сентябрь-октябрь 2017