Дом, который построил всех

Chief Time побывал в первом российском «активном доме», который сохраняет энергию, бережет природу и поддерживает максимально комфортные условия для жизни.

Полвека назад фантаст Рэй Бредбери написал рассказ с завораживающим и жутким сюжетом. Молодая семья поселяется в «умном» доме, где людям не нужно прилагать никаких усилий для обустройства быта – всю черную работу за них делают машины, а в детской комнате в поисках добычи рыщут виртуальные львы. Все помнят, как в финале рассказа над кровавой добычей львов кружились стервятники: дети слишком увлеклись игрой с хищниками в духоте «вельда» и угостили львов собственными родителями. Брэдбери, как и иные мыслители середины прошлого века, был встревожен угрозой выхода «умных машин» из-под контроля, но вместе с тем и воодушевлен наступающим комфортом повседневной жизни: «Стоя посреди кухни, она глядела на плиту, которая, деловито жужжа, сама готовила ужин на четверых», – пишет он в рассказе «Вельд».

«1-е января 2012 года! Дом выдержал испытание людьми: 10 детей и 12 взрослых. Умный дом решил за нас, какой должна быть температура, чтобы вечеринка была жаркой, и всем пришлось раздеться почти до трусов. Управление домом стало гвоздем новогодней программы: каждый считал, что его уровень интеллекта соответствует «умности» дома, и каждый оказывался неправ: установить комфортную температуру мы не смогли. В результате Корней перевел дом в ручной режим, мы пооткрывали окна и, как только стало прохладно, мужская половина компании включила смекалку и разожгла камин», – а это уже новогодние записки из блога московской журналистки Аси Дунаевской. Если бы на девяносто втором году жизни Рэй Бредбери заехал в Подмосковье, где поселились Ася с мужем Корнеем и детьми, то непременно приобрел бы лишний повод для ироничной улыбки фантаста, предупредившего будущее. Вот они, грезы писателя о дивном новом мире, воплощенные в жизнь, – но с противоположным знаком: не страшилка-метафора, а утопия о жизни молодой семьи в первом в России «активном доме». В основе идеологии подобных зданий лежит экологическое и гуманистическое мировоззрение, а концепция «активного дома» уже воплощена в Дании, Германии, Франции, Англии и Австрии.

«Есть «пассивные дома», проектировщики которых сосредоточены на энергосбережении, – в той же Германии их тысячи. А «активных домов» во всей Европе всего шесть: мы моделируем естественную среду обитания человека, ведь люди «разработаны» для жизни на природе, – блок за блоком разбирает идеологию проекта Олег Панитков, директор по развитию компании Velux, которая инициировала проект. – Наша догма – сформировать среду, схожую со здоровым микроклиматом улицы, при условиях максимального энергосбережения и бережного отношения к природе».

До «активного дома» – 20 километров к юго-западу от Москвы: мы проезжаем мимо аэропорта Внуково. Отсюда улетают на отдых представители зарождающегося среднего класса, на который и ориентирован совместный проект датской Velux и российской девелоперской компании «Загородный проект». «Честно говоря, если бы мы не нашли в России партнера, готового пойти до конца, а не биться за каждые сто долларов, то ничего бы не вышло», – говорит Панитков. Денег на стройке века, очевидно, не жалели, стремясь создать у первых гостей и приглашенной прессы ощущение места с качественно новым уровнем жизни – и, судя по многочисленным публикациям, среди которых материал в The New York Times, затея удалась.

С одной стороны, вложения впечатляют: 36 миллионов рублей вместе с расходами на отделку, покупку мебели и затратами на ландшафтный дизайн вокруг жилого здания общей площадью 230 квадратных метров. С другой стороны, Панитков считает стоимость проекта «вменяемой», учитывая высокие цены на рынке недвижимости в Москве, при этом практично рассуждая о возможном удешевлении до 19 миллионов. Такого результата можно достигнуть, исключив избыточные компоненты конструкции. Например, только себестоимость темной термодревесины, которой обшит фасад, составляет 2,7 миллиона рублей; дощечки для отделки отбирали буквально вручную, и работа мастера тоже влетела в копеечку. «Это больше архитектурное решение, чтобы придать дому брутальный вид. Материал очень дорогостоящий. Что такое термодревесина? Почти пластмасса. Из дерева в результате пиролиза выведена вся влага, и теперь оно как мореный дуб, но штукатурка вышла бы дешевле, и утепление дома не стало бы хуже». Велюксовые окна в здании стоят больше полутора тысяч рублей за квадратный метр и занимают огромные площади – например, одна из стен в белоснежной гостиной с экономичным камином почти полностью застеклена. Если уменьшить размер оконных проемов или сократить количество солнечных коллекторов, которых, чтобы обеспечивать горячее водоснабжение дома, и так в избытке, можно было бы сэкономить, и так далее. Панитков излагает основательный и рациональный подход к строительству и становится ясно, что, в принципе, сократись бюджет на треть, все равно получился бы проект, соответствующий трем основным принципам «активного дома»: энергосбережение, экологичность и здоровый микроклимат для жизни человека. «Да, проект недешевый, но и «Феррари» в Формуле-1 не бывает дешевым. Многие технологии сделаны фанатично, но это вопрос идеологии и имиджевых интересов девелопера, у которого, конечно, есть более прагматичные проекты».

Столь великодушное отношение к инвестициям наводит на очевидную мысль, что создателям «активного дома» важнее прецедент, чем прямые продажи: создав выставочный проект и сконцентрировав вокруг него внимание коллег и общественности, они будто бы рассчитывают внедрить в домостроение новый тренд. «Да, так и есть, – кивает Панитков. – Это своего рода концепт-кар. Нам важно, чтобы люди задумывались об окружающей среде и качестве жизни. Причем стоимость 50 тысяч рублей за квадратный метр с отделкой – это не топовый сегмент рынка, это верхний слой среднего класса, люди оттуда задумываются об устойчивом развитии себя, своей семьи и детей. Да и дороги лишь первичные инвестиции, расходы на отопление и горячую воду за счет энергосбережения и автоматики, по расчетам, сравнительно невелики. Была задача сделать современный дом для современных людей…». Современный человек, по мнению Паниткова, – это тот, кто путешествует по Европе, не ограничиваясь поездками в Турцию, тот, кто интересуется литературой, тот, чьи вкусовые пристрастия к жилью не сосредоточены на «четырехсотметровом кирпичном особняке на Рублевке».

В сентябре на открытие «активного дома» приехал кронпринц Дании Фредерик, люди из правительства Москвы и администрации Президента. На вопрос о содействии проекту отечественных чиновников Панитков хмыкает: «Пока мы строили, никто ничем не помогал, слава богу – не мешали; теперь же нас показывают, как пример инновационного проекта. С другой стороны, нам и не жалко, пусть звездочки зарабатывают. А если бы мы были завязаны с госструктурами, строили бы втрое дороже и вчетверо дольше». А вот визит датского принца невольно стимулировал скорость строительства – старались закончить к его приезду. «Активные дома» в Европе возводят в срок до трех лет. Подмосковные строители дали проекту жизнь за 9 месяцев: «Учредитель «Загородного проекта», достаточно богатый человек, в последнюю неделю лично приезжал и контролировал стройку».

«Не было опасений, что датская технология не будет адекватно реализована российскими строителями?» – уточняю я: «активный дом» даже спроектирован был молодыми российскими архитекторами. «Да нет никакой особенной датской технологии, – пожимает плечами Панитков. – Velux – это вообще компания, которая продает окна. Есть идеология и обстоятельства климата и ландшафта: поэтому в каждой стране и архитектурные, и конструктивные решения были разные, и дома нужно было делать разными, соблюдая общие принципы проектирования. Подобные проекты холистичны – мы здание рассматриваем как единый организм. Датский опыт, безусловно, помог сократить время, но у нас тоже достаточно высококлассные специалисты не в институтах, а на предприятиях». Прежде «активные дома» строились лишь в среднеевропейском климате. Реализация проекта в России, с нашим теплым летом и долгой, темной, холодной зимой, накладывала необходимость нововведений: например, был внедрен вертикальный солнечный элемент, который в снежную зиму не будет завален.

«Фактически, по-настоящему «активный дом» в России не получается, – неожиданно добавляет строитель. – В Европе есть возможность отдавать в сеть избытки электроэнергии, накопленной солнечными коллекторами, при этом полностью покрывая энергозатраты на эксплуатацию дома. «Активность» же нашего дома в том, что мы экономим электричество, компенсируя энергопотребление энергией солнца и используя естественную вентиляцию». Встроенная в дом электроника позволяет отслеживать направление и скорость ветра, комнаты оборудованы датчиками, определяющими температуру, уровень влажности и углекислого газа в воздухе. Дом регулирует уровень вентиляции и отслеживает, нужно ли приоткрывать окна, поднимать и опускать шторы – словом, сам руководит бытом семейства, пытающегося совладать с «интеллектом» своего жилища.

В последние дни перед Новым годом «активный дом» в заснеженной и продуваемой ветром долине пустовал: молодая семья еще не переехала на новое место, где по контракту с создателями дома они бесплатно проживут по меньшей мере полгода, тестируя электронику и рассказывая о своих впечатлениях в блоге. Там они через несколько дней обратятся к строителям с вопросом: где включается свет на кухне? Олег Панитков открывает электрощитки с многочисленными пультами управления «умным» домом, проводит рукой по стенам снежного цвета, залитым дневным светом из окон, которые здесь, кажется, повсюду. Из северных окон открывается вид на речку, из южных – на дорогу. Снаружи дом отдаленно напоминает русскую избу: пузатый, основательный, с балконом и мезонином, двускатной крышей и печной трубой. В его внутренней обстановке есть скандинавские мотивы, которые подтверждаются и подчеркнутой скромностью убранства: безликие статуэтки в ячейках стенного стеллажа, комфорт и удобство против показного потребления. Я сажусь в кресло-кокон, которое тут же обволакивает спину, покачиваясь из стороны в сторону на тросе, закрепленном в потолке. Двадцать градусов выше нуля, стерильная чистота и никакого сквозняка. Львы тут явно не водятся, скорей бы въехали дети.

Интервью: Кирилл Артеменко

Материал опубликован в федеральном выпуске журнала Chief Time за февраль 2012 года.